Теркин на том свете

Твардовский А. Т.

Поэма

Теркин на том свете. А.Т.Твардовский. 

x x x

		Тридцати неполных лет – 
		Любо ли не любо – 
		Прибыл Теркин На тот свет, 
		А на этом убыл.

		Убыл-прибыл в поздний час 
		Ночи новогодней.
		Осмотрелся в первый раз 
		Теркин в преисподней…

		Так пойдет – строка в строку 
		Вразворот картина.
		Но читатель начеку:
		– Что за чертовщина!

		– В век космических ракет, 
		Мировых открытий – 
		Странный, знаете, сюжет
		– Да, не говорите!...

		– Ни в какие ворота.
		– Тут не без расчета…
		– Подоплека не проста.
		– То-то и оно-то…

x x x

		И держись: наставник строг 
		Проницает с первых строк… 

		Ах, мой друг, читатель-дока, 
		Окажи такую честь:
		Накажи меня жестоко, 
		Но изволь сперва прочесть. 

		Не спеши с догадкой плоской, 
		Точно критик-грамотей, 
		Всюду слышать отголоски 
		Недозволенных идей. 

		И с его лихой ухваткой 
		Подводить издалека – 
		От ущерба и упадка 
		Прямо к мельнице врага. 

		И вздувать такие страсти 
		Из запаса бабьих снов, 
		Что грозят Советской власти 
		Потрясением основ. 

		Не ищи везде подвоха, 
		Не пугай из-за куста.
		Отвыкай. Не та эпоха – 
		Хочешь, нет ли, а не та! 

		И доверься мне по старой 
		Доброй дружбе грозных лет:
		Я зазря тебе не стану 
		Байки баять про тот свет. 

		Суть не в том, что рай ли с адом, 
		Черт ли, дьявол – все равно:
		Пушки к бою едут задом,– 
		Это сказано давно… 

		Вот и все, чем автор вкратце 
		Упреждает свой рассказ, 
		Необычный, может статься, 
		Странный, может быть, подчас.
		Но – вперед. Перо запело.
		Что к чему – покажет дело.

x x x

		Повторим: в расцвете лет, 
		В самой доброй силе 
		Ненароком на тот свет 
		Прибыл наш Василий.

		Поглядит – светло, тепло, 
		Ходы-переходы – 
		Вроде станции метро, 
		Чуть пониже своды.

		Перекрытье – не чета 
		Двум иль трем накатам.
		Вот где бомба ни черта 
		Не проймет – куда там!

		(Бомба! Глядя в потолок 
		И о ней смекая, 
		Теркин знать еще не мог, 
		Что – смотря какая.

		Что от нынешней – случись 
		По научной смете – 
		Так, пожалуй, не спастись 
		Даже на том свете.)

		И еще – что явь, что сон – 
		Теркин не уверен, 
		Видит, валенками он 
		Наследил у двери.
		А порядок, чистота – 
		Не приткнуть окурок.
		Оробел солдат спроста 
		И вздохнул:
		– Культура…

		Вот такие бы везде 
		Зимние квартиры.
		Поглядим – какие где 
		Тут ориентиры.

		Стрелка «Вход». А «Выход»? Нет.
		Ясно и понятно:
		Значит, пламенный привет,– 
		Путь закрыт обратный.

		Значит, так тому и быть,
		Хоть и без привычки.
		Вот бы только нам попить 
		Где-нибудь водички.

		От неведомой жары 
		В горле зачерствело.
		Да потерпим до поры,
		Не в новинку дело.

		Видит Теркин, как туда, 
		К станции конечной, 
		Прибывают поезда 
		Изо мглы предвечной.
		И выходит к поездам, 
		Важный и спокойный, 
		Того света комендант – 
		Генерал-покойник.
		Не один – по сторонам 
		Начеку охрана.
		Для чего – судить не нам, 
		Хоть оно и странно:
		Раз уж списан ты сюда, 
		Кто б ты ни был чином, 
		Впредь до Страшного суда 
		Трусить нет причины.

		По уставу, сделав шаг, 
		Теркин доложился:
		Мол, такой-то, так и так,
		На тот свет явился.

		Генерал, угрюм на вид, 
		Голосом усталым:
		– Ас которым,– говорит,– 
		Прибыл ты составом?

		Теркин – в струнку, как стоял, 
		Тем же самым родом:
		– Я, товарищ генерал, 
		Лично, пешим ходом.

		– Как так пешим?
		– Виноват.
		(Строги коменданты!)
		– Говори, отстал, солдат, 
		От своей команды?

		Так ли, нет ли – все равно 
		Спорить не годится.
		– Ясно! Будет учтено.
		И не повторится.

		– Да уж тут что нет, то нет, 
		Это, брат, бесспорно, 
		Потому как на тот свет 
		Не придешь повторно.

		Усмехнулся генерал:
		– Ладно. Оформляйся.
		Есть порядок – чтоб ты знал – 
		Тоже, брат, хозяйство.
		Всех прими да всех устрой – 
		По заслугам место.
		Кто же трус, а кто герой –
		Не всегда известно.

		Дисциплина быть должна 
		Четкая до точки:
		Не такая, брат, война, 
		Чтоб поодиночке…
		Проходи давай вперед – 
		Прямо по платформе.

		– Есть идти! – 
		И поворот 
		Теркин дал по форме.

		И едва за стрелкой он 
		Повернул направо – 
		Меж приземистых колонн – 
		Первая застава.

		Тотчас все на карандаш:
		Имя, номер, дату.
		– Аттестат в каптерку сдашь, 
		Говорят солдату.

		Удивлен весьма солдат:
		– Ведь само собою – 
		Не положен аттестат 
		Нам на поле боя.
		Раз уж я отдал концы – 
		Не моя забота.

		– Все мы, братец, мертвецы, 
		А порядок – вот он.
		Для того ведем дела 
		Строго – номер в номер,– 
		Чтобы ясность тут была, 
		Правильно ли помер.
		Ведь случалось иногда – 
		Рана несмертельна, 
		А его зашлют сюда, 
		С ним возись отдельно.
		Помещай его сперва 
		В залу ожиданья…
		(Теркин мельком те слова 
		Принял во вниманье.)

		– Ты понятно, новичок, 
		Вот тебе и дико.
		А без формы на учет 
		Встань у нас поди-ка.

		Но смекнул уже солдат:
		Нет беды великой.
		То ли, се ли, а назад 
		Вороти поди-ка.

		Осмелел, воды спросил:
		Нет ли из-под крана?
		На него, глаза скосив, 
		Посмотрели странно.

		Да вдобавок говорят, 
		Усмехаясь криво:
		– Ты еще спросил бы, брат,
		На том свете пива…

		И довольны все кругом 
		Шуткой той злорадной.
		Повернул солдат кру-гом:
		– Будьте вы неладны…
		Позади Учетный стол, 
		Дальше – влево стрелки.
		Повернул налево – стоп, Смотрит:
		Стол проверки.
		И над тем уже Столом – 
		Своды много ниже, 
		Свету меньше, а кругом – 
		Полки, сейфы, ниши; 
		Да шкафы, да вертлюги 
		Сзади, как в аптеке; 
		Книг толстенных корешки, 
		Папки, картотеки.
		И решеткой обнесен 
		Этот Стол кромешный 
		И кромешный телефон 
		(Внутренний, конечно).

		И доносится в тиши 
		Точно вздох загробный:
		– Авто-био опиши 
		Кратко и подробно…

		Поначалу на рожон 
		Теркин лезть намерен:
		Мол, в печати отражен, 
		Стало быть, проверен.

		– Знаем: «Книга про бойца».
		– Ну так в чем же дело?
		– «Без начала, без конца» – 
		Не годится в «Дело».
		– Но поскольку я мертвец…
		– Это толку мало.
		– …То не ясен ли конец?
		– Освети начало.

		Уклоняется солдат:
		– Вот еще обуза.
		Там же в рифму все подряд, 
		Автор – член союза…

		– Это – мало ли чего, 
		Той ли меркой мерим.
		Погоди, и самого 
		Автора проверим…

		Видит Теркин, что уж тут 
		И беда, пожалуй:
		Не напишешь, так пришьют 
		От себя начало.

		Нет уж, лучше, если сам.
		И у спецконторки, 
		Примостившись, написал 
		Авто-био Теркин.

x x x

		По графам: вопрос – ответ.
		Начал с предков – кто был дед.
		«Дед мой сеял рожь, пшеницу, 
		Обрабатывал надел.
		Он не ездил за границу, 
		Связей также не имел.
		Пить – пивал. Порой без шапки 
		Приходил, в сенях шумел.
		Но, помимо как от бабки, 
		Он взысканий не имел.
		Не представлен был к награде, 
		Не был дед передовой.
		И отмечу правды ради – 
		Не работал над собой.
		Уклонялся.
		И постольку Близ восьмидесяти лет 
		Он не рос уже нисколько, 
		Укорачивался дед…»

x x x


		Так и далее – родных
		Отразил и близких,
		Всех, что числились в живых
		И посмертных списках. 

		Стол проверки бросил взгляд
		На его работу:
		– Расписался? То-то, брат.
		Следующий – кто там? 

		Впрочем, стой,– перелистал,
		Нет ли где помарок.
		– Фотокарточки представь
		В должных экземплярах... 

		Докажи тому Столу:
		Что ж, как не запасся,
		Как за всю войну в тылу
		Не был ты ни часа.
		– До поры была со мной
		Карточка из дома -
		Уступить пришлось одной,
		Скажем так, знакомой...
		Но суров закон Стола,
		Голос тот усопший:
		– Это личные дела,
		А порядок общий. 

		И такого никогда
		Не знавал при жизни -
		Слышит:
		– Палец дай сюда,
		Обмакни да тисни. 

		Передернуло всего,
		Но махнул рукою.
		– Палец? Нате вам его.
		Что еще другое?.. 

		Вышел Теркин на простор
		Из-за той решетки.
		Шаг, другой – и вот он, Стол
		Медсанобработки.
		Подошел – не миновать
		Предрешенной встречи.
		И, конечно же, опять
		Не был обеспечен. 

		Не подумал, сгоряча
		Протянувши ноги,
		Что без подписи врача
		В вечность нет дороги; 

		Что и там они, врачи,
		Всюду наготове
		Относительно мочи
		И солдатской крови. 

		Ахнул Теркин:
		– Что за черт,
		Что за постановка:
		Ну как будто на курорт
		Мне нужна путевка!
		Сколько всяческой возни
		В их научном мире.

		Вдруг велят:
		– А ну, дыхни,
		Рот разинь пошире.
		Принимал?
		– Наоборот.-
		И со вздохом горьким:
		– Непонятный вы народ,-
		Усмехнулся Теркин.

		– Кабы мне глоток-другой
		При моем раненье,
		Я бы, может, ни ногой
		В ваше заведенье...

x x x

		Но солдат – везде солдат:
		То ли, се ли – виноват.
		Виноват, что в этой фляге
		Не нашлось ни капли влаги,-
		Старшина был скуповат,
		Не уважил – виноват. 

		Виноват, что холод жуткий
		Жег тебя вторые сутки,
		Что вблизи упал снаряд,
		Разорвался – виноват.
		Виноват, что на том свете
		За живых мертвец в ответе. 

		Но молчи, поскольку – тлен,
		И терпи волынку.
		Пропустили сквозь рентген
		Всю его начинку. 

		Не забыли ничего
		И науки ради
		Исписали на него
		Толстых три тетради. 

		Молоточком – тук да тук,
		Хоть оно и больно,
		Обстучали все вокруг -
		Чем-то недовольны. 

		Рассуждают – не таков
		Запах. Вот забота:
		Пахнет парень табаком
		И солдатским потом. 

		Мол, покойник со свежа
		Входит в норму еле,
		Словно там еще душа
		Притаилась в теле. 

		Но и полных данных нет,
		Снимок, что ль, нечеткий.
		– Приготовься на предмет
		Общей обработки. 

		– Баня? С радостью туда,
		Баня – это значит
		Перво-наперво – вода.
		– Нет воды горячей.
		– -Ясно! Тот и этот свет
		В данном пункте сходны.
		И холодной тоже нет?
		– Нету. Душ безводный. -

		Вот уж это никуда! -
		Возмутился Теркин.
		– Здесь лишь мертвая вода.
		– Ну, давайте мертвой. 

		– Это – если б сверху к нам,
		Поясняет некто,-
		Ты явился по частям,
		То есть некомплектно.
		Мы бы той тебя водой
		Малость покропили,
		Все детали меж собой
		В точности скрепили.
		И готов – хоть на парад -
		Ты во всей натуре...
		Приступай давай, солдат,
		К общей процедуре. 

		Снявши голову, кудрей
		Не жалеть, известно.
		– Ах, валяйте, да скорей,
		Мне бы хоть до места... 

		Раз уж так пошли дела,
		Не по доброй воле,
		Теркин ищет хоть угла
		В мрачной той юдоли. 

		С недосыпу на земле,
		Хоть как есть, в одеже,
		Отоспаться бы в тепле -
		Ведь покой положен. 

		Вечный, сказано, покой -
		Те слова не шутки.
		Ну, а нам бы хоть какой,
		Нам бы хоть на сутки. 

		Впереди уходят вдаль,
		В вечность коридоры -
		Того света магистраль,-
		Кверху семафоры. 

		И видны за полверсты,
		Чтоб тебе не сбиться,
		Указателей персты,
		Надписи, таблицы... 

		Строгий свет от фонарей,
		Сухость в атмосфере.
		А дверей – не счесть дверей,
		И какие двери! 

		Все плотны, заглушены
		Способом особым,
		Выступают из стены
		Вертикальным гробом. 

		И какую ни открой -
		Ударяет сильный,
		Вместе пыльный и сырой,
		Запах замогильный. 

		И у тех, что там сидят,
		С виду как бы люди,
		Означает важный взгляд:
		«Нету. И не будет». 

		Теркин мыслит: как же быть,
		Где искать начало?
		«Не мешай руководить!» -
		Надпись подсказала. 

		Что тут делать? Наконец
		Набрался отваги -
		Шасть к прилавку, где мертвец
		Подшивал бумаги. 

		Мол, приписан к вам в запас
		Вечный – и поскольку
		Нахожусь теперь у вас,
		Мне бы, значит, койку... 

		Взглядом сонным и чужим
		Тот солдата смерил,
		Пальцем – за ухо – большим
		Указал на двери
		В глубине.
		Солдат – туда,
		Потянул за ручку.
		Слышит сзади:
		– Ах, беда
		С этою текучкой... 

		Там за дверью первый стол,-
		Без задержки следуй -
		Тем же, за ухо, перстом
		Переслал к соседу. 

		И вели за шагом шаг
		Эти знаки всуе,
		Без отрыва от бумаг
		Дальше указуя. 

		Но в конце концов ответ
		Был членораздельный:
		– Коек нет. Постели нет.
		Есть приклад постельный.
		– Что приклад? На кой он ляд?
		Как же в этом разе?
		– Вам же ясно говорят:
		Коек нет на базе.
		Вам же русским языком...
		Простыни в просушке.
		Может выдать целиком
		Стружки
		Для подушки. 

		Соответственны слова
		Древней волоките:
		Мол, не сразу и Москва,
		Что же вы хотите? 

		Распишитесь тут и там,
		Пропуск ваш отмечен.
		Остальное – по частям.
		– Тьфу ты! – плюнуть нечем. 

		Смех и грех: навек почить,
		Так и то на деле
		Было б легче получить
		Площадь в жилотделе. 

		Да притом, когда б живой
		Слышал речь такую,
		Я ему с его «Москвой»
		Показал другую. 

		Я б его за те слова
		Спосылал на базу.
		Сразу ль, нет ли та «Москва»,
		Он бы понял сразу! 

		Я б ему еще вкатил
		По гвардейской норме,
		Что такое фронт и тыл -
		Разъяснил бы в корне... 

		И уже хотел уйти,
		Вспомнил, что, пожалуй,
		Не мешало б занести
		Вывод в книгу жалоб. 

		Но отчетлив был ответ
		На вопрос крамольный:
		– На том свете жалоб нет,
		Все у нас довольны. 

		Книги незачем держать,-
		Ясность ледяная.
		– Так, допустим. А печать -
		Ну хотя б стенная? 

		– Как же, есть.
		Пройти пустяк -
		За угол направо.
		Без печати – как же так,
		Только это зря вы... 

		Ладно.
		Смотрит – за углом -
		Орган того света.
		Над редакторским столом -
		Надпись: «Гробгазета». 

		За столом – не сам, так зам,-
		Нам не все равно ли,-
		– Я вас слушаю,– сказал,
		Морщась, как от боли. 

		Полон доблестных забот,
		Перебил солдата:
		– Не пойдет. Разрез не тот.
		В мелком плане взято. 

		Авторучкой повертел.
		– Да и места нету.
		Впрочем, разве что в Отдел
		Писем без ответа... 

		И в бессонный поиск свой
		Вникнул снова с головой. 

		Весь в поту, статейки правит,
		Водит носом взад-вперед:
		То убавит, то прибавит,
		То свое словечко вставит,
		То чужое зачеркнет.
		То его отметит птичкой,
		Сам себе и Глав и Лит,
		То возьмет его в кавычки,
		То опять же оголит. 

		Знать, в живых сидел в газете,
		Дорожил большим постом.
		Как привык на этом свете,
		Так и мучится на том. 

		Вот притих, уставясь тупо,
		Рот разинут, взгляд потух.
		Вдруг навел на строчки лупу,
		Избоченясь, как петух. 

		И последнюю проверку
		Применяя, тот же лист
		Он читает снизу кверху,
		А не только сверху вниз.
		Верен памятной науке,
		В скорбной думе морщит лоб. 

		Попадись такому в руки
		Эта сказка – тут и гроб!
		Он отечески согретым
		Увещаньем изведет.
		Прах от праха того света,
		Скажет: что еще за тот? 

		Что за происк иль попытка
		Воскресить вчерашний день,
		Неизжиток
		Пережитка
		Или тень на наш плетень?
		Впрочем, скажет, и не диво,
		Что избрал ты зыбкий путь.
		Потому – от коллектива
		Оторвался – вот в чем суть. 

		Задурил, кичась талантом,-
		Да всему же есть предел,-
		Новым, видите ли, Дантом
		Объявиться захотел. 

		Как же было не в догадку -
		Просто вызвать на бюро
		Да призвать тебя к порядку,
		Чтобы выправил перо. 

		Чтобы попусту бумагу
		На авось не тратил впредь:
		Не писал бы этак с маху -
		Дал бы планчик просмотреть. 

		И без лишних притязаний
		Приступал тогда к труду,
		Да последних указаний
		Дух всегда имел в виду. 

		Дух тот брал бы за основу
		И не ведал бы прорух... 

		Тут, конечно, автор снова
		Возразил бы:
		– Дух-то дух.
		Мол, и я не против духа,
		В духе смолоду учен.
		И по части духа -
		Слуха,
		Да и нюха -
		Не лишен. 

		Но притом вопрос не праздный
		Возникает сам собою:
		Ведь и дух бывает разный -
		То ли мертвый, то ль живой.
		За свои слова в ответе
		Я недаром на посту:
		Мертвый дух на этом свете
		Различаю за версту.
		И не той ли метой мечен
		Мертвых слов твоих набор.
		Что ж с тобой вести мне речи -
		Есть с живыми разговор! 

		Проходите без опаски
		За порог открытой сказки
		Вслед за Теркиным моим -
		Что там дальше – поглядим. 

		Помещенья вроде ГУМа -
		Ходишь, бродишь, как дурной.
		Только нет людского шума -
		Всюду вечный выходной.

		Сбился с ног, в костях ломота,
		Где-нибудь пристать охота.

x x x

		Галереи – красота,
		Помещений бездна,
		Кабинетов до черта,
		А солдат без места. 

		Знать не знает, где привал
		Маеты бессонной,
		Как тот воин, что отстал
		От своей колонны. 

		Догони – и с плеч гора,
		Море по колено.
		Да не те все номера,
		Знаки и эмблемы. 

		Неизвестных столько лиц,
		Все свои, все дома.
		А солдату – попадись
		Хоть бы кто знакомый. 

		Всем по службе недосуг,
		Смотрят, не вникая...
		И не ждал, не думал – вдруг
		Встреча. Да какая! 

		В двух шагах перед тобой
		Друг-товарищ фронтовой. 

		Тот, кого уже и встретить
		Ты не мог бы в жизни сей.
		Но и там – и на том свете -
		Тоже худо без друзей... 

		Повстречал солдат солдата,
		Друга памятных дорог,
		С кем от Бреста брел когда-то,
		Пробираясь на восток. 

		С кем расстался он, как с другом
		Расстается друг-солдат,
		Второпях – за недосугом
		Совершить над ним обряд. 

		Не посетуй, что причалишь
		К месту сам, а мне – вперед.
		Не прогневайся, товарищ.
		И не гневается тот. 

		Только, может, в миг прощальный,
		Про себя, живой солдат
		Тот безропотно-печальный
		И уже нездешний, дальний,
		Протяженный в вечность взгляд
		Навсегда в душе отметит,
		Хоть уже дороги врозь... 

		– Друг-товарищ, на том свете -
		Вот где встретиться пришлось... 

		Вот он – в блеклой гимнастерке
		Без погон -
		Из тех времен.
		"Значит, все,– подумал Теркин,-
		Я – где он.
		И все – не сон". 

		– Так-то брат...-
		Слова излишни.
		Поздоровались. Стоят.
		Видит Теркин: друг давнишний
		Встрече как бы и не рад. 

		По какой такой причине -
		На том свете ли обвык
		Или, может, старше в чине
		Он теперь, чем был в живых? 

		– Так-то, Теркин...
		– Так, примерно:
		Не понять – где фронт, где тыл.
		В окруженье – в сорок первом -
		Хоть какой, но выход был. 

		Был хоть запад и восток,
		Хоть в пути паек подножный,
		Хоть воды, воды глоток! 

		Отоспись в чащобе за день,
		Ночью двигайся. А тут?
		Дай хоть где-нибудь присядем -
		Ноги в валенках поют... 

		Повернули с тротуара
		В глубь задворков за углом,
		Где гробы порожней тарой
		Были свалены на слом. 

		Размещайся хоть на дневку,
		А не то что на привал.
		– Доложи-ка обстановку,
		Как сказал бы генерал. 

		Где тут линия позиций,-
		Жаль, что карты нет со мной,-
		Ну, хотя б-в каких границах
		Расположен мир иной?.. 

		– Генерал ты больно скорый,
		Уточнился бы сперва:
		Мир иной – смотря который,-
		Как-никак их тоже два. 

		И от ног своих разутых,
		От портянок отвлечен,
		Теркин – тихо:
		– Нет, без шуток?..-
		Тот едва пожал плечом. 

		– Ты-то мог не знать – заглазно.
		Есть тот свет, где мы с тобой,
		И конечно, буржуазный
		Тоже есть, само собой. 

		Всяк свои имеет стены
		При совместном потолке.
		Два тех света, две системы,
		И граница на замке. 

		Тут и там свои уставы
		И, как водится оно,-
		Все иное – быт и нравы...
		– Да не все ли здесь равно? 

		– Нет, брат,– все тому подобно,
		Как и в жизни – тут и там.
		– Но позволь: в тиши загробной
		Тоже – труд, и капитал,
		И борьба, и все такое?.. 

		– Нет, зачем. Какой же труд,
		Если вечного покоя
		Обстановка там и тут. 

		– Значит, как бы в обороне
		Загорают – тут и там?
		– Да. И, ясно, прежней роли
		Не играет капитал. 

		Никакой ему лазейки,
		Вечность вечностью течет.
		Денег нету ни копейки,
		Капиталу только счет. 

		Ну, а в части распорядка -
		Наш подъем – для них отбой,
		И поверка, и зарядка
		В разный срок, само собой. 

		Вот и все тебе известно,
		Что у нас и что у них. 

		– Очень, очень интересно...
		– Теркин в горести поник. 

		– Кто в иную пору прибыл,
		Тот как хочешь, а по мне -
		Был бы только этот выбор,-
		Я б остался на войне. 

		На войне о чем хлопочешь?
		Ждешь скорей ее конца.
		Что там слава или почесть
		Без победы для бойца. 

		Лучше нет – ее, победу,
		Для живых в бою добыть.
		И давай за ней по следу,
		Как в жару к воде – попить. 

		Не о смертном думай часе -
		В нем ли главный интерес:
		Смерть -
		Она всегда в запасе,
		Жизнь – она всегда в обрез. 

		– Так ли, друг?
		– Молчи, вояка,
		Время жизни истекло.
		– Нет, скажи: и так, и всяко,
		Только нам не повезло. 

		Не по мне лежать здесь лежнем,
		Да уж выписан билет.
		Ладно, шут с ним, с зарубежным,
		Говори про наш тот свет. 

		– Что ж, вопрос весьма обширен.
		Вот что главное усвой:
		Наш тот свет в загробном мире -
		Лучший и передовой. 

		И поскольку уготован
		Всем нам этак или так,
		Он научно обоснован -
		Не на трех стоит китах. 

		Где тут пекло, дым иль копоть
		И тому подобный бред?
		– Все же, знаешь, сильно топят,-
		Вставил Теркин,– мочи нет. 

		– Да не топят, зря не сетуй,
		Так сдается иногда.
		Кто по-зимнему одетый
		Транспортирован сюда. 

		Здесь ни холодно, ни жарко -
		Ни полена дров, учти.
		Точно так же – райских парков
		Даже званья не найти. 

		С басней старой все несходно -
		Где тут кущи и сады?
		– А нельзя ль простой, природной
		Где-нибудь глотнуть воды? 

		– Забываешь, Теркин, где ты,
		Попадаешь в ложный след:
		Потому воды и нету,
		Что, понятно, спросу нет. 

		Недалек тот свет соседний,
		Там, у них, на старый лад -
		Все пустые эти бредни:
		Свежесть струй и адский чад. 

		И запомни, повторяю:
		Наш тот свет в натуре дан:
		Тут ни ада нет, ни рая,
		Тут – наука, там – дурман... 

		Там у них устои шатки,
		Здесь фундамент нерушим,
		Есть, конечно, недостатки,-
		Но зато тебе – режим. 

		Там, во-первых, дисциплина
		Против нашенской слаба.
		И, пожалуйста, картина:
		Тут – колонна, там – толпа. 

		Наш тот свет организован
		С полной четкостью во всем:
		Распланирован по зонам,
		По отделам разнесен.
		Упорядочен отменно -
		Из конца пройди в конец.
		Посмотри:
		Отдел военный,
		Он, понятно, образец. 

		Врать привычки не имею,
		Ну, а ежели соврал,
		Так на местности виднее,-
		Поднимайся, генерал... 

		И в своем строю лежачем
		Им предстал сплошной грядой
		Тот Отдел, что обозначен
		Был армейскою звездой. 

		Лица воинов спокойны,
		Точно видят в вечном сне,
		Что, какие были войны,
		Все вместились в их войне. 

		Отгремел их край передний,
		Мнится им в безгласной мгле,
		Что была она последней,
		Эта битва на земле; 

		Что иные поколенья
		Всех пребудущих годов
		Не пойдут на пополненье
		Скорбной славы их рядов... -

		Четкость линий и дистанций,
		Интервалов чистота...
		А возьми Отдел гражданский -
		Нет уж, выправка не та.
		Разнобой не скрыть известный -
		Тот иль этот пост и вес:
		Кто с каким сюда оркестром
		Был направлен или без...
		Кто с профкомовской путевкой,
		Кто при свечке и кресте.
		Строевая подготовка
		Не на той уж высоте... 

		Теркин будто бы рассеян,-
		Он еще и до войны
		Дань свою отдал музеям
		Под командой старшины. 

		Там соха иль самопрялка,
		Шлемы, кости, древний кнут,-
		Выходного было жалко,
		Но иное дело тут. 

		Тут уж верно – случай редкий
		Все увидеть самому.
		Жаль, что данные разведки
		Не доложишь никому. 

		Так, дивясь иль брови хмуря,
		Любознательный солдат
		Созерцал во всей натуре
		Тот порядок и уклад. 

		Ни покоя, мыслит Теркин,
		Ни веселья не дано.
		Разобрались на четверки
		И гоняют в домино. 

		Вот где самая отрада -
		Уж за стол как сел, так сел,
		Разговаривать не надо,
		Думать незачем совсем. 

		Разгоняют скукой скуку -
		Но таков уже тот свет:
		Как ни бьют – не слышно стуку,
		Как ни курят – дыму нет. 

		Ах, друзья мои и братья,
		Кто в живых до сей поры,
		Дорогих часов не тратьте
		Для загробной той игры. 

		Ради жизни скоротечной
		Отложите тот «забой»:
		Для него нам отпуск вечный
		Обеспечен сам собой... 

		Миновал костяшки эти,
		Рядом – тоже не добро:
		Заседает на том свете
		Преисподнее бюро. 

		Здесь уж те сошлись, должно быть,
		Кто не в силах побороть
		Заседаний вкус особый,
		Им в живых изъевший плоть. 

		Им ни отдыха, ни хлеба,-
		Как усядутся рядком,
		Ни к чему земля и небо -
		Дайте стены с потолком. 

		Им что вёдро, что ненастье,
		Отмеряй за часом час,
		Целиком под стать их страсти
		Вечный времени запас. 

		Вот с величьем натуральным
		Над бумагами склонясь,
		Видно, делом персональным
		Занялися – то-то сласть. 

		Тут ни шутки, ни улыбки -
		Мнимой скорби общий тон.
		Признает мертвец ошибки
		И, конечно, врет при том. 

		Врет не просто скуки ради,
		Ходит краем, зная край.
		Как послушаешь – к награде
		Прямо с ходу представляй. 

		Но позволь, позволь, голубчик,
		Так уж дело повелось,
		Дай копнуть тебя поглубже,
		Просветить тебя насквозь. 

		Не мозги, так грыжу вправить,
		Чтобы взмокнул от жары,
		И в конце на вид поставить
		По условиям игры... 

		Стой-постой! Видать персону.
		Необычный индивид
		Сам себе по телефону
		На два голоса звонит. 

		Перед мнимой секретаршей
		Тем усердней мечет лесть,
		Что его начальник старший -
		Это лично он и есть. 

		И упившись этим тоном,
		Вдруг он, голос изменив,
		Сам с собою – подчиненным -
		Наставительно учтив. 

		Полон власти несравнимой,
		Обращенной вниз, к нулю,
		И от той игры любимой
		Мякнет он, как во хмелю... 

		Отвернувшись от болвана
		С гордой истовостью лиц,
		Обсудить проект романа
		Члены некие сошлись. 

		Этим членам все известно,
		Что в романе быть должно
		И чему какое место
		Наперед отведено. 

		Изложив свои наметки,
		Утверждают по томам.
		Нет – чтоб сразу выпить водки,
		Закусить – и по домам. 

		Дальше – в жесткой обороне
		Очертил запретный круг
		Кандидат потусторонних
		Или доктор прахнаук. 

		В предуказанном порядке
		Книжки в дело введены,
		В них закладками цитатки
		Для него застолблены. 

		Вперемежку их из книжек
		На живую нитку нижет,
		И с нее свисают вниз
		Мертвых тысячи страниц... 

		За картиною картина,
		Хлопцы дальше держат путь.
		Что-то вслух бубнит мужчина,
		Стоя в ящике по грудь. 

		В некий текст глаза упрятал,
		Не поднимет от листа.
		Надпись: «Пламенный оратор» -
		И мочалка изо рта. 

		Не любил и в жизни бренной
		Мой герой таких речей.
		Будь ты штатский иль военный,
		Дай тому, кто побойчей. 

		Нет, такого нет порядка,
		Речь он держит лично сам.
		А случись, пройдет не гладко,
		Так не он ее писал.
		Все же там, в краю забвенья,
		Свой особый есть резон:
		Эти длительные чтенья
		Укрепляют вечный сон... 

		Вечный сон. Закон природы.
		Видя это все вокруг,
		Своего экскурсовода
		Теркин спрашивает вдруг: 

		– А какая здесь работа,
		Чем он занят, наш тот свет?
		То ли, се ли – должен кто-то
		Делать что-то?
		– То-то – нет. 

		В том-то вся и закавыка
		И особый наш уклад,
		Что от мала до велика
		Все у нас руководят. 

		– Как же так – без производства,
		Возражает новичок,-
		Чтобы только руководство?
		– Нет, не только. И учет. 

		В том-то, брат, и суть вопроса,
		Что темна для простаков:
		Тут ни пашни, ни покоса,
		Ни заводов, ни станков.
		Нам бы это все мешало -
		Уголь, сталь, зерно, стада... 

		– Ах, вот так! Тогда, пожалуй,
		Ничего. А то беда.
		Это вроде как машина
		Скорой помощи идет:
		Сама режет, сама давит,
		Сама помощь подает. 

		– Ты, однако, шутки эти
		Про себя, солдат, оставь.
		– Шутки!
		Сутки на том свете -
		Даже к месту не пристал. 

		Никому бы не мешая,
		Без бомбежки да в тепле
		Мне поспать нужда большая
		С недосыпу на земле. 

		– Вот чудак, ужели трудно
		Уяснить простой закон:
		Так ли, сяк ли – беспробудный
		Ты уже вкушаешь сон.
		Что тебе привычки тела?
		Что там койка и постель?.. 

		– Но зачем тогда отделы,
		И начальства корпус целый,
		И другая канитель? 

		Тот взглянул на друга хмуро,
		Головой повел:
		– Нельзя.
		– Почему?
		– Номенклатура,-
		И примолкнули друзья. 

		Теркин сбился, огорошен
		Точно словом нехорошим.

x x x 

		И на Теркина солдат
		Как-то сбоку бросил взгляд.
		Так-то близко, далеко ли
		Новый видится квартал.
		Кто же там во власть покоя
		Перед вечностью предстал? 

		– Любопытствуешь?
		– Еще бы.
		Постигаю мир иной.
		– Там отдел у нас Особый,
		Так что – лучше стороной... 

		– Посмотреть бы тоже ценно.
		– Да нельзя, поскольку он
		Ни гражданским, ни военным
		Здесь властям не подчинен. 

		– Что ж. Особый есть Особый.
		И вздохнув, примолкли оба.

x x x

		...Там – рядами по годам
		Шли в строю незримом
		Колыма и Магадан,
		Воркута с Нарымом. 

		За черту из-за черты,
		С разницею малой,
		Область вечной мерзлоты
		В вечность их списала. 

		Из-за проволоки той
		Белой-поседелой -
		С их особою статьей,
		Приобщенной к делу... 

		Кто, за что, по воле чьей -
		Разберись, наука.
		Ни оркестров, ни речей,
		Вот уж где – ни звука... 

		Память, как ты ни горька,
		Будь зарубкой на века!

x x x

		– Кто же все-таки за гробом
		Управляет тем Особым? 

		– Тот, кто в этот комбинат
		Нас послал с тобою.
		С чьим ты именем, солдат,
		Пал на поле боя.
		Сам не помнишь? Так печать
		Донесет до внуков,
		Что ты должен был кричать,
		Встав с гранатой. Ну-ка? 

		– Без печати нам с тобой
		Знато-перезнато,
		Что в бою – на то он бой -
		Лишних слов не надо. 

		Что вступают там в права
		И бывают кстати
		Больше прочих те слова,
		Что не для печати... 

		Так идут друзья рядком.
		Вволю места думам
		И под этим потолком,
		Сводчатым, угрюмым. 

		Теркин вовсе помрачнел.
		– Невдомек мне словно,
		Что Особый ваш Отдел
		За самим Верховным. 

		– Все за ним, само собой,
		Выше нету власти.
		– Да, но сам-то он живой?
		– И живой. Отчасти. 

		Для живых родной отец,
		И закон, и знамя,
		Он и с нами, как мертвец,-
		С ними он и с нами. 

		Устроитель всех судеб,
		Тою же порою
		Он в Кремле при жизни склеп
		Сам себе устроил. 

		Невдомек еще тебе,
		Что живыми правит,
		Но давно уж сам себе
		Памятники ставит... 

		Теркин шапкой вытер лоб -
		Сильно топят все же,-
		Но от слов таких озноб
		Пробежал по коже. 

		И смекает голова,
		Как ей быть в ответе,
		Что слыхала те слова,
		Хоть и на том свете. 

		Да и мы о том, былом,
		Речь замнем покамест,
		Чтоб не быть иным числом,
		Задним, – смельчаками... 

		Слишком памятны черты
		Власти той безмерной... 

		– Теркин, знаешь ли, что ты
		Награжден посмертно?
		Ты – сюда с передовой,
		Орден следом за тобой. 

		К нам приписанный навеки,
		Ты не знал наверняка,
		Как о мертвом человеке
		Здесь забота велика. 

		Доложился – и порядок,
		Получай, задержки нет. 

		– Лучше все-таки награда
		Без доставки на тот свет. 

		Лучше быть бы ей в запасе
		Для иных желанных дней:
		Я бы даже был согласен
		И в Москву скатать за ней.

		Так и быть уже. Да что там!
		Сколько есть того пути
		По снегам, пескам, болотам
		С полной выкладкой пройти.

		То ли дело мимоходом
		Повстречаться с той Москвой,
		Погулять с живым народом,
		Да притом, что сам живой.

		Ждать хоть год, хоть десять кряду,
		Я б живой не счел за труд.
		И пускай мне там награду
		Вдвое меньшую дадут...

		Или вовсе скажут: рано,
		Не видать еще заслуг.
		Я оспаривать не стану.
		Я – такой. Ты знаешь, друг. 

		Я до почестей не жадный,
		Хоть и чести не лишен...
		– Ну, расчувствовался. Ладно.
		Без тебя вопрос решен.
		Как ни что, а все же лестно
		Нацепить ее на грудь.

		– Но сперва бы мне до места
		Притулиться где-нибудь.

		– Ах, какое нетерпенье,
		Да пойми – велик заезд:
		Там, на фронте, наступленье,
		Здесь нехватка спальных мест.

		Ты, однако, не печалься,
		Я порядок наведу,
		У загробного начальства
		Я тут все же на виду.

		Словом, где-нибудь приткнемся.
		Что смеешься?
		– Ничего.
		На том свете без знакомства
		Тоже, значит, не того?

		Отмахнулся друг бывалый:
		Мол, с бедой ведем борьбу.
		– А еще тебе, пожалуй,
		Поглядеть бы не мешало
		В нашу стереотрубу.

		– Это что же ты за диво
		На утеху мне сыскал?
		– Только – для загробактива,
		По особым пропускам...

		Нет, совсем не край передний,
		Не в дыму разрывов бой,-
		Целиком тот свет соседний
		За стеклом перед тобой.

		В четкой форме отраженья
		На вопрос прямой ответ -
		До какого разложенья
		Докатился их тот свет.

		Вот уж точно, как в музее -
		Что к чему и что почем.
		И такие, брат, мамзели,
		То есть – просто нагишом...

		Теркин слышит хладнокровно,
		Даже глазом не повел.
		– Да. Но тоже весь условный
		Этот самый женский пол?..

		И опять тревожным взглядом
		Тот взглянул, шагая рядом.



x x x

		– Что условный – это да,
		Кто же спорит с этим,
		Но позволь и мне тогда
		Кое-что заметить.

		Я подумал уж не раз,
		Да смолчал, покаюсь:
		Не условный ли меж нас
		Ты мертвец покамест?

		Посмотрю – ни дать ни взять,
		Все тебе охота,
		Как в живых, то пить, то спать,
		То еще чего-то...
		– Покурить! – И за кисет
		Ухватился Теркин:
		Не занес ли на тот свет
		Чуточку махорки?

		По карманным уголкам
		Да из-за подкладки -
		С хлебной крошкой пополам -
		Выгреб все остатки.

		Затянулся, как живой,
		Той наземной, фронтовой,
		Той надежной, неизменной,
		Той одной в страде военной,
		В час грозы и тишины -
		Вроде старой злой жены,
		Что иных тебе дороже -
		Пусть красивей, пусть моложе
		(Да от них и самый вред,
		Как от легких сигарет). 

		Угощаются взаимно
		Разным куревом дружки.
		Оба – дымный
		И бездымный
		Проверяют табаки.

		Теркин – строгий дегустатор,
		Полной мерой раз и два
		Потянул, вернул остаток
		И рукой махнул:
		– Трава.
		На-ко нашего затяжку.
		Друг закашлялся:
		– Отвык.
		Видно, вправду мертвым тяжко,
		Что годится для живых...

		– Нет, а я оттуда выбыл,
		Но и здесь, в загробном сне,-
		То, чего не съел, не выпил,-
		Не дает покоя мне.

		Не добрал, такая жалость,
		Там стаканчик, там другой.
		А закуски той осталось -
		Ах ты, сколько – да какой!

		За рекой Угрой в землянке -
		Только сел, а тут «в ружье!» -
		Не доел консервов банки,
		Так и помню про нее.

		У хозяйки белорусской
		Не доел кулеш свиной.
		Правда, прочие нагрузки,
		Может быть, тому виной.

		А вернее – сам повинен:
		Нет – чтоб время не терять -
		И того не споловинил,
		Что до крошки мог прибрать.

		Поддержать в пути здоровье,
		Как тот путь бывал ни крут,
		Зная доброе присловье:
		На том свете не дадут...

		Тут, встревожен не на шутку,
		Друг прервал его:
		– Минутку!..



x x x

		Докатился некий гул,
		Задрожали стены.
		На том свете свет мигнул,
		Залились сирены.

		Прокатился долгий вой
		Над глухим покоем...

		Дали вскорости отбой.
		– Что у вас такое?

		– Так и быть – скажу тебе,
		Но держи в секрете:
		Это значит, что ЧП
		Нынче на том свете.

		По тревоге розыск свой
		Подняла Проверка:
		Есть опасность, что живой
		Просочился сверху.

		Чтобы дело упредить,
		Срочное заданье:
		Ну... изъять и поместить
		В зале ожиданья.

		Запереть двойным замком,
		Подержать негласно,
		Полноценным мертвяком
		Чтобы вышел.
		– Ясно.

		– И по-дружески, любя,
		Теркин, будь уверен -
		Я дурного для тебя
		Делать не намерен.

		Но о том, что хочешь жить,
		Дружба, знаешь, дружбой,
		Я обязан доложить...
		– Ясно....
		– ...куда нужно.

		Чуть ли что – меня под суд.
		С места же сегодня...
		– Так. Боишься, что пошлют
		Дальше преисподней?

		– Все ты шутки шутишь, брат,
		По своей ухватке.
		Фронта нет, да есть штрафбат,
		Органы в порядке.

		Словом, горе мне с тобой,-
		Ну какого черта
		Бродишь тут, как чумовой,
		Беспокоишь мертвых.

		Нет – чтоб вечности служить
		С нами в тесной смычке,-
		Всем в живых охота жить.
		– Дело, брат, в привычке.

		– От привычек отвыкай,
		Опыт расширяя,
		У живых там, скажешь,– рай?
		– Далеко до рая.

		– То-то!
		– То-то, да не то ж.
		– До чего упрямый.
		Может, все-таки дойдешь
		В зале в этой самой?

		– Не хочу.
		– Хотеть – забудь.
		Да и толку мало:
		Все равно обратный путь
		Повторять сначала.

		– До поры зато в строю -
		Хоть на марше, хоть в бою.

		Срок придет, и мне травою
		Где-то в мире прорасти.
		Но живому – про живое,
		Друг бывалый, ты прости.

		Если он не даром прожит,
		Тыловой ли, фронтовой -
		День мой вечности дороже,
		Бесконечности любой.

		А еще сознаться можно,
		Потому спешу домой,
		Чтоб задачей неотложной
		Загорелся автор мой.

		Пусть со слов моих подробно
		Отразит он мир загробный,
		Все по правде. А приврет -
		Для наглядности подсобной -
		Не беда. Наоборот.

		С доброй выдумкою рядом
		Правда в целости жива.
		Пушки к бою едут задом,-
		Это верные слова...

		Так что, брат, с меня довольно
		До пребудущих времен.
		– Посмотрю – умен ты больно!
		– А скажи, что не умен?

		Прибедняться нет причины:
		Власть Советская сама
		С малых лет уму учила -
		Где тут будешь без ума?

		На ходу снимала пробу,
		Как усвоил курс наук.
		Не любила ждать особо,
		Если понял что не вдруг.

		Заложила впредь задатки
		Дело видеть без очков,
		В умных нынче нет нехватки,
		Поищи-ка дураков.

		– Что искать – у нас избыток
		Дураков – хоть пруд пруди,
		Да каких еще набитых -
		Что в Системе, что в Сети...

		– А куда же их, примерно,
		При излишестве таком?
		– С дураками планомерно
		Мы работу здесь ведем.

		Изучаем досконально
		Их природу, нравы, быт,
		Этим делом специальный
		Главк у нас руководит.

		Дуракам перетасовку
		Учиняет на постах.
		Посылает на низовку,
		Выявляет на местах.

		Тех туда, а тех туда-то -
		Четкий график наперед.
		– Ну, и как же результаты?
		– Да ведь разный есть народ.

		От иных запросишь чуру -
		И в отставку не хотят.
		Тех, как водится, в цензуру -
		На повышенный оклад.

		А уж с этой работенки
		Дальше некуда спешить...
		Все же – как решаешь, Теркин?
		– Да как есть: решаю жить.

		– Только лишняя тревога.
		Видел, что за поезда
		Неизменною дорогой
		Направляются сюда?

		Все сюда, а ты обратно,
		Да смекни – на чем и как?
		– Поезда сюда, понятно,
		Но отсюда – порожняк?

		– Ни билетов, ни посадки
		Нет отсюда «на-гора».
		– Тормозные есть площадки,
		Есть подножки, буфера...

		Или память отказала,
		Позабыл в загробном сне,
		Как в атаку нам, бывало,
		Доводилось на броне?

		– Трудно, Теркин, на границе,
		Много легче путь сюда...
		– Без труда, как говорится,
		Даже рыбку из пруда...

		А к живым из края мертвых -
		На площадке тормозной -
		Это что – езда с комфортом,-
		Жаль, не можешь ты со мной
		Бросить эту всю халтуру
		И домой – в родную часть.

		– Да, но там в номенклатуру
		Мог бы я и не попасть.
		Занимая в преисподней
		На сегодня видный пост,
		Там-то что я на сегодня?
		Стаж и опыт – псу под хвост?..
		Вместе без году неделя,
		Врозь на вечные века...

		И внезапно из тоннеля -
		Вдруг – состав порожняка.

		Вмиг от грохота и гула
		Онемело все вокруг...
		Ах, как поручни рвануло
		Из живых солдатских рук;
		Как хватало мертвой хваткой
		Изо всех загробных сил!
		Но с подножки на площадку
		Теркин все-таки вступил.

		Долей малой перевесил
		Груз, тянувший за шинель.
		И куда как бодр и весел,
		Пролетает сквозь тоннель.

		Комендант иного мира
		За охраной суетной
		Не заметил пассажира
		На площадке тормозной.

		Да ему и толку мало:
		Порожняк и порожняк.
		И прощальный генералу
		Теркин ручкой сделал знак.

		Дескать, что кому пригодней.
		На себя ответ беру,
		Рад весьма, что в преисподней
		Не пришелся ко двору.

		И как будто к нужной цели
		Прямиком на белый свет,
		Вверх и вверх пошли тоннели
		В гору, в гору. Только – нет!

		Чуть смежил глаза устало,
		И не стало в тот же миг
		Ни подножки, ни состава -
		На своих опять двоих.

		Вот что значит без билета,
		Невеселые дела.
		А дорога с того света
		Далека еще была.

		Поискал во тьме руками,
		Чтоб на ощупь по стене...
		И пошло все то кругами,
		От чего кричат во сне...

		Там в страде невыразимой,
		В темноте – хоть глаз коли -
		Всей войны крутые зимы
		И жары ее прошли.

		Там руин горячий щебень
		Бомбы рушили на грудь,
		И огни толклися в небе,
		Заслоняя Млечный Путь.

		Там валы, завалы, кручи
		Громоздились поперек.
		И песок сухой, сыпучий
		Из-под ног бессильных тек.

		И мороз по голой коже
		Драл ножовкой ледяной.
		А глоток воды дороже
		Жизни, может, был самой.

		И до робкого сознанья,
		Что забрезжило в пути,-
		То не Теркин был – дыханье
		Одинокое в груди.

		Боль была без утоленья
		С темной тяжкою тоской.
		Неисходное томленье,
		Что звало принять покой...

		Но вела, вела солдата
		Сила жизни – наш ходатай
		И заступник всех верней,-
		Жизни бренной, небогатой
		Золотым запасом дней.

		Как там смерть ни билась круто,
		Переменчива борьба,
		Час настал из долгих суток,
		И настала та минута -
		Дотащился до столба.

		До границы. Вот застава,
		Поперек дороги жердь.
		И дышать полегче стало,
		И уже сама устала
		И на шаг отстала Смерть.

		Вот уж дома – только б ноги
		Перекинуть через край.
		Но не в силах без подмоги,
		Пал солдат в конце дороги.
		Точка, Теркин. Помирай.

		А уж то-то неохота,
		Никакого нет расчета,
		Коль от смерти ты утек.
		И всего-то нужен кто-то,
		Кто бы капельку помог.

		Так бывает и в обычной
		Нашей сутолоке здесь:
		Вот уж все, что мог ты лично,
		Одолел, да вышел весь.

		Даром все – легко ль смириться 
		Годы мук, надежд, труда...
		Был бы бог, так помолиться.
		А как нету – что тогда?

		Что тогда – в тот час недобрый,
		Испытанья горький час?
		Человек, не чин загробный,
		Человек, тебе подобный,-
		Вот кто нужен, кто бы спас...

		Смерть придвинулась украдкой,
		Не проси – скупа, стара...

		И за той минутой шаткой
		Нам из сказки в быль пора.

		В этот мир живых, где ныне
		Нашу службу мы несем...

		– Редкий случай в медицине,-
		Слышит Теркин, как сквозь сон.

		Проморгался в теплой хате,
		Простыня – не белый снег,
		И стоит над ним в халате
		Не покойник – человек.

		И хотя вздохнуть свободно
		В полный вздох еще не мог,
		Чует – жив! Тропой обходной
		Из жары, из тьмы безводной
		Душу с телом доволок.
		Словно той живой, природной,
		Дорогой воды холодной
		Выпил целый котелок...

		Поздравляют с Новым годом.
		– Ах, так вот что – Новый год!
		И своим обычным ходом
		За стеной война идет.

		Отдохнуть в тепле не шутка.
		Дай-ка, думает, вздремну. 

		И дивится вслух наука:
		– Ай да Теркин! Ну и ну!
		Воротился с того света,
		Прибыл вновь на белый свет.
		Тут уж верная примета:
		Жить ему еще сто лет!



x x x

		– Точка?
		– Вывернулся ловко
		Из-под крышки гробовой
		Теркин твой.
		– Лиха концовка.
		– Точка все же с запятой...

		– Как же: Теркин на том свете!
		– Озорство и произвол:
		Из живых и сущих в нети
		Автор вдруг его увел.
		В мир загробный.

		– А постольку
		Сам собой встает вопрос:
		Почему же не на стройку?
		– Не в колхоз?
		– И не в совхоз?
		– Почему не в цех к мотору?
		– Не к мартену?
		– Не в забой?
		– Даже, скажем, не в контору? -
		Годен к должности любой.

		– Молодца такой закваски -
		В кабинеты – не расчет.
		– Хоть в ансамбль грузинской пляски,
		Так и там не подведет.

		– Прозевал товарищ автор,
		Не потрафил в первый ряд -
		Двинуть парня в космонавты.
		– В космонавты – староват.

		– Впору был бы по отваге
		И развитию ума.
		– В космонавты?
		– Нет, в завмаги!
		– Ох, запутают.
		– Тюрьма... 

		– Укрепить бы сеть Нарпита.
		– Да не худо бы Жилстрой...
		– А милиция забыта?
		– А пожарник – не герой?..

		Ах, читатель, в этом смысле
		Одного ты не учел:
		Всех тех мест не перечислить,
		Где бы Теркин подошел.

		Спор о том, чьим быть герою
		При наличье стольких свойств,
		Возникал еще порою
		Меж родами наших войск.

		Теркин – тем ли, этим боком -
		В жизни воинской своей
		Близок был в раскате дней
		И с войны могучим богом,
		И гремел по тем дорогам
		С маршем танковых частей,
		И везде имел друзей,
		Оставаясь в смысле строгом
		За царицею полей.

		Потому в солдатском толке,
		По достоинствам своим,
		Признан был героем Теркин
		Как бы общевойсковым...

		И совсем не по закону
		Был бы он приписан мной -
		Вдруг – по ведомству какому
		Или отрасли одной.

		На него уже управа
		Недействительна моя:
		Где по нраву -
		Там по праву
		Выбирает он края.

		И не важно, в самом деле,
		На каком теперь посту -
		В министерстве иль артели
		Занимает высоту.
		Там, где жизнь, ему привольно,
		Там, где радость, он и рад,
		Там, где боль, ему и больно,
		Там, где битва, он – солдат.
		Хоть иные батареи
		И калибры встали в строй,
		И всему иной покрой...
		Автор – пусть его стареет,
		Пусть не старится герой!

		И такой сюжет для сказки
		Я избрал не потому,
		Чтобы только без подсказки
		Сладить с делом самому.

		Я в свою ходил атаку,
		Мысль одна владела мной:
		Слажу с этой, так со всякой
		Сказкой слажу я иной.

		И в надежде, что задача
		Мне пришлася по плечу,
		Я – с чего я книжку начал,
		Тем ее и заключу.

		Я просил тебя покорно
		Прочитать ее сперва.
		И теперь твои бесспорны,
		А мои – ничто – права.

		Не держи теперь в секрете
		Ту ли, эту к делу речь.
		Мы с тобой на этом свете:
		Хлеб-соль ешь,
		А правду режь. 

		Я тебе задачу задал,
		Суд любой в расчет беря.
		Пушки к бою едут задом -
		Было сказано не зря.